вход
Любой, кто отслеживает ситуацию с пандемией коронавируса в Израиле и развитием политической ситуации в нашей стране не мог не обратить внимания на, казалось бы, явный парадокс: пока в стране не существовало еще постоянного правительства из-за отсутствия коалиции, коронавирус был побежден на первой стадии, а когда оно наконец сформировалось, он – этот вирус разыгрался не на шутку и взял верх над нами, израильтянами.
Раввина Яакова Лицмана, на долю которого пришелся шквал критики, в значительной степени заслуженной, сменил на посту министра здравоохранения Юлий Эдельштейн, политический деятель, вроде бы здравомыслящий и не допускающий в отношении себя подозрений в коррупции. Об этом говорит весь его жизненный путь – от бесстрашной борьбы за репатриацию в Израиль до пика его политической карьеры – должности председателя Кнессета.
Вот только его уход с этого поста оставил, если можно так выразиться, не совсем однозначный осадок. Для одних в этой истории он был героем, для других – манипулятором от делегировавшей его на эту высокую должность правящей партии.
Как помните, спикер Кнессета сделал тогда все возможное, чтобы затянуть выборы нового председателя парламента и создание комиссий в Кнессете, как говорили тогда критики, чтобы помешать блоку Кахоль-Лаван продвинуть законопроект, который запретил бы Биньямину Нетаниягу занимать пост премьер-министра в связи с выдвинутыми против него обвинениями. Во имя этого Эдельштейн даже отказался выполнять постановление Высшего суда справедливости и, в конце концов, подал в отставку.
Что ж, верность своей партии и ее руководству, в общем, даже похвальна, впрочем, если это не превращается в защиту интересов одного человека, в данном случае лидера Ликуда - Биньямина Нетаниягу.
Но как бы то ни было, когда миновали политические бури, Юлий Эдельштейн рассчитывал на возвращение в спикерское кресло, но Кахоль-Лаван наложил вето, и Нетаниягу не стал ради удовлетворения претензий Эдельштейна идти на срыв коалиционных переговоров с Бени Ганцем.
Во время «раздачи слонов» Эдельштейн хотел стать во главе МИД, но и это «не срослось», и пришлось ему принять из рук Нетаниягу портфель министра здравоохранения. Что ж, пост особенно в условиях борьбы с пандемией, казалось бы, не менее важный, чем иностранные дела. Беда только в том, что в израильской иерархии, или вернее неразберихе борьбы с коронавирусом, тот, кто занимает данный пост, ничего не решает. Взяв его, нельзя было не понимать, что преуспеть на нем возможно лишь в том случае, если сможешь ситуацию переломить. Отсидеться невозможно. - Или пан или пропал.
Приближается рубеж в сто дней, предоставляемых, обычно на акклиматизацию и ответ выглядит малоутешительным – до панских клейнодов Эдельштейну ой как далеко.
Результаты: 1200 – 1600 заразившихся коронавирусом за сутки, иначе как плачевными не назовешь. В министерстве здравоохранения, как и в других инстанциях, продолжаются нескончаемые дискуссии, форумы и катастрофически не хватает оперативных решений.
Часть принимаемых постановлений сами себя изживают: так не успели в городе Бейтар Илит ввести карантин, как он был отменен. Противоречивы и заявления самого министра.
Ранее Эдельштейн был противником тотального карантина. Затем он заявил, что карантин должен быть введен, когда число зараженных достигнет двух тысяч. Что за странная магия или фетишизм круглых цифр? А если число зараженных за сутки будет стабильно 1999 человек в день, тогда карантин не требуется? Теперь Эдельштейн объявил, что карантин надо ввести через три дня.
Я не хочу особо останавливаться на истории с днем рождения жены Эдельштейна. Потому что согласен и, с теми, кто утверждает, что никаких установленных положений он не нарушал, и с теми, кто считает, что жена цезаря должна быть вне всяких подозрений.
Я далек от мысли, что Эдельштейн - главный виновник сложившейся ситуации, но ему явно не по силам коренным образом ее изменить в условиях существования «правительства национального несогласия», где личные интересы политиков превалируют над общественными, самыми насущными нуждами.
Михаил Вайгберг
Раввина Яакова Лицмана, на долю которого пришелся шквал критики, в значительной степени заслуженной, сменил на посту министра здравоохранения Юлий Эдельштейн, политический деятель, вроде бы здравомыслящий и не допускающий в отношении себя подозрений в коррупции. Об этом говорит весь его жизненный путь – от бесстрашной борьбы за репатриацию в Израиль до пика его политической карьеры – должности председателя Кнессета.
Вот только его уход с этого поста оставил, если можно так выразиться, не совсем однозначный осадок. Для одних в этой истории он был героем, для других – манипулятором от делегировавшей его на эту высокую должность правящей партии.
Как помните, спикер Кнессета сделал тогда все возможное, чтобы затянуть выборы нового председателя парламента и создание комиссий в Кнессете, как говорили тогда критики, чтобы помешать блоку Кахоль-Лаван продвинуть законопроект, который запретил бы Биньямину Нетаниягу занимать пост премьер-министра в связи с выдвинутыми против него обвинениями. Во имя этого Эдельштейн даже отказался выполнять постановление Высшего суда справедливости и, в конце концов, подал в отставку.
Что ж, верность своей партии и ее руководству, в общем, даже похвальна, впрочем, если это не превращается в защиту интересов одного человека, в данном случае лидера Ликуда - Биньямина Нетаниягу.
Но как бы то ни было, когда миновали политические бури, Юлий Эдельштейн рассчитывал на возвращение в спикерское кресло, но Кахоль-Лаван наложил вето, и Нетаниягу не стал ради удовлетворения претензий Эдельштейна идти на срыв коалиционных переговоров с Бени Ганцем.
Во время «раздачи слонов» Эдельштейн хотел стать во главе МИД, но и это «не срослось», и пришлось ему принять из рук Нетаниягу портфель министра здравоохранения. Что ж, пост особенно в условиях борьбы с пандемией, казалось бы, не менее важный, чем иностранные дела. Беда только в том, что в израильской иерархии, или вернее неразберихе борьбы с коронавирусом, тот, кто занимает данный пост, ничего не решает. Взяв его, нельзя было не понимать, что преуспеть на нем возможно лишь в том случае, если сможешь ситуацию переломить. Отсидеться невозможно. - Или пан или пропал.
Приближается рубеж в сто дней, предоставляемых, обычно на акклиматизацию и ответ выглядит малоутешительным – до панских клейнодов Эдельштейну ой как далеко.
Результаты: 1200 – 1600 заразившихся коронавирусом за сутки, иначе как плачевными не назовешь. В министерстве здравоохранения, как и в других инстанциях, продолжаются нескончаемые дискуссии, форумы и катастрофически не хватает оперативных решений.
Часть принимаемых постановлений сами себя изживают: так не успели в городе Бейтар Илит ввести карантин, как он был отменен. Противоречивы и заявления самого министра.
Ранее Эдельштейн был противником тотального карантина. Затем он заявил, что карантин должен быть введен, когда число зараженных достигнет двух тысяч. Что за странная магия или фетишизм круглых цифр? А если число зараженных за сутки будет стабильно 1999 человек в день, тогда карантин не требуется? Теперь Эдельштейн объявил, что карантин надо ввести через три дня.
Я не хочу особо останавливаться на истории с днем рождения жены Эдельштейна. Потому что согласен и, с теми, кто утверждает, что никаких установленных положений он не нарушал, и с теми, кто считает, что жена цезаря должна быть вне всяких подозрений.
Я далек от мысли, что Эдельштейн - главный виновник сложившейся ситуации, но ему явно не по силам коренным образом ее изменить в условиях существования «правительства национального несогласия», где личные интересы политиков превалируют над общественными, самыми насущными нуждами.
Михаил Вайгберг
