вход
В 1999 году сразу после победы на выборах на волне эйфории Эхуд Барак встретился с русскоязычными журналистами и клятвенно пообещал и впредь регулярно, не реже, чем раз в три-четыре месяца с ними встречаться и отвечать на их вопросы. Надо ли говорить, что это была первая и, одновременно, последняя такая встреча?
Авигдор Либерман встречается с русскоязычной журналистской «бранжей» (я так и не знаю, это ругательное слово или не очень) не реже раза в полгода. И разговор у нас получается откровенный (в пределах, разумеется, дозволенного военной цензурой) и неформальный.
Вот и сейчас, когда министр обороны пришел на встречу с русскоязычными журналистами в тель-авивский Дом журналистов, он был слегка удивлен стройными рядами стульев и трибуной с микрофонами.
- Я предполагал, что стулья будут стоять по кругу, и мы будем непринужденно говорить.
Трибуна, однако, так и осталось невостребованной. Без лишних преамбул, перешли сразу к вопросам.
Вполне естественно, что вопросы касались в первую очередь ситуации на южный и северных границах. На «провокационный» вопрос, почему в атаках ВВС Израиля на объекты Ирана и Хизбалле наши не стремятся нанести ущерб живой силе, а только технике и инфраструктуре, Либерман не без хитрой улыбки ответил, что он вообще ничего не слышал о таких атаках. Он прав. Нечего задавать «неправильные» вопросы!
Потом Либерман успокоил «взволнованную общественность», заявив, что никто сейчас Израилю войной не угрожает, хотя бы потому, что большинству стран региона сейчас не до Израиля.
Сирийской армии, фактически, не существует – есть разрозненные отряды без единого командования, прикрытые сверху российскими самолетами. В других странах тоже идут внутренние войны, например, в Йемене, где враждуют между собой сотни племен.
Но и прочный мир нам «не угрожает». Потому что, по утверждению Либермана, прочный мир можно достичь только с государствами, где есть достаточно большой средний класс. Такое государство в регионе только одно – наше.
Увы, министр обороны не обещал нам мира в регионе на жизни нынешнего поколения. Какого-то урегулирования, возможно, Трампу и удастся достичь. Но договориться с палестинцами об окончательном урегулировании не удастся, потому что Абу Мазен к этому не готов.
- В Аннаполисе Ольмерт пошел на беспрецедентные уступки, и все было готово к подписанию соглашения, но Абу Мазен не был готов подписать отказ от любых претензий в будущем. А подписывать договор и назавтра получить новые требования – на это не пойдет ни один израильский лидер.
Самые «воинственные» журналисты интересовались, почему мы до сих пор не начинаем крупномасштабную военную операцию в Газе в ответ на поджоги наших полей.
И тут Либерман, которого наши израильские коллеги любят изображать «ястребом», произнес на вполне «голубиную» тираду: «В отличие от наших соседей, цена жизни в Израиле необыкновенно высока. Мы вступим в войну только в случае крайней необходимости. Пока такой момент не наступил. Мы сейчас ищем способы бороться с поджогами на юге страны. Когда все способы будут исчерпаны, тогда будем думать о военной операции.
Позволю себе «реплику в сторону». Думаю, в данном случае, Либерман просто не захотел говорить с журналистами о своих разногласиях с армейским руководством.
Я лично предпочитаю верить весьма информированному обозревателю «Маарива» Бену Каспиту, который пишет, что «министр обороны ведет с оборонной верхушкой решительный спор <…>. Он требует масштабных и решительных действий против ХАМАСа и его главарей <…>.
В отличие от военно-оборонной верхушки, считающей, что достаточно будет без нового витка противостояния возобновить договоренности, действовавшие после операции «Нерушимая скала», Либерман настаивает на значительном – качественном и количественном – расширении ответных действий Израиля».
Впрочем, вряд ли стоит обижаться на министра, что он не «впустил» журналистов во внутренние распри за закрытыми дверьми военного ведомства.
Были в пресс-конференции и забавные моменты. Либерман рассказал о различиях в работе министров обороны в Европе и Израиле. Его коллега из Австрии при встрече дал визитную карточку: «Министр спорта и обороны».
Удивленному Либерману он объяснил, что все хотели возглавить спортивное ведомство, а оборона – скучное и не важное ведомство, его дали в довесок.
Что ж, я бы не возражал, чтобы Либерман, например, стал министром культуры и обороны.
Министр обороны честно и пессимистично ответил на вопрос о перспективах закона о призыве ортодоксов.
- Мы в тупике, - сказал он. – Ультраортодоксы не готовы согласится с законопроектом, разработанном с учетом интересов армии. Мы тоже не собираемся уступать. Полагаю, что в кнессете этого созыва закон о призыве принять не удастся. Возможно, это и станет причиной для роспуска кнессета и новых выборов».
Тут я встрял со своей навязчивой идеей: «Население Израиля растет, армия – нет. Процент призываемых граждан уменьшается. Может, пришло время перейти к профессиональной армии и тем самым покончить с неразрешимой проблемой призыва харедим?»
Либерман решительно отверг такой вариант. «У ЦАХАЛа две функции. Первая – как у всех армий мира – защита своего государства. Вторая – чего нет ни у одной армии мира – она - важнейшая интегрирующая структура, объединяющая народ. Тот самый пресловутый плавильный котел.
Важнейший элемент нашей армии – это резервисты. Во всех опросах именно армия пользуется наибольшим доверием населения, намного большим, чем правительство, кнессет, полиция, суды. ЦАХАЛ – подлинно народная армия».
А потом, как обычно бывает в таких случаях, был разговор «of the record».То есть, не для печати. Хотя, как говорит один мой коллега: «Мне нельзя говорить «не для печати», потому что я и есть печать». Но мы люди порядочные, и еще ни разу не подводили доверие Либермана. Могу только сказать, что никаких военных секретов министр нам, разумеется, не открывал.
А то, что он нам говорил, было, так сказать, «информацией к размышлению».
В неформальной части встречи почти все присутствующие журналисты захотели запечатлеться на фоне министра обороны. Не удержался и я. Прощаю себе эту слабость. Забавное дружеское фото получилось: весьма правый министр с весьма левым журналистом. Пример для подражания и правым, и левым…
Лев Малинский
Фото: Aleksandr Tokar
Авигдор Либерман встречается с русскоязычной журналистской «бранжей» (я так и не знаю, это ругательное слово или не очень) не реже раза в полгода. И разговор у нас получается откровенный (в пределах, разумеется, дозволенного военной цензурой) и неформальный.
Вот и сейчас, когда министр обороны пришел на встречу с русскоязычными журналистами в тель-авивский Дом журналистов, он был слегка удивлен стройными рядами стульев и трибуной с микрофонами.
- Я предполагал, что стулья будут стоять по кругу, и мы будем непринужденно говорить.
Трибуна, однако, так и осталось невостребованной. Без лишних преамбул, перешли сразу к вопросам.
Вполне естественно, что вопросы касались в первую очередь ситуации на южный и северных границах. На «провокационный» вопрос, почему в атаках ВВС Израиля на объекты Ирана и Хизбалле наши не стремятся нанести ущерб живой силе, а только технике и инфраструктуре, Либерман не без хитрой улыбки ответил, что он вообще ничего не слышал о таких атаках. Он прав. Нечего задавать «неправильные» вопросы!
Потом Либерман успокоил «взволнованную общественность», заявив, что никто сейчас Израилю войной не угрожает, хотя бы потому, что большинству стран региона сейчас не до Израиля.
Сирийской армии, фактически, не существует – есть разрозненные отряды без единого командования, прикрытые сверху российскими самолетами. В других странах тоже идут внутренние войны, например, в Йемене, где враждуют между собой сотни племен.
Но и прочный мир нам «не угрожает». Потому что, по утверждению Либермана, прочный мир можно достичь только с государствами, где есть достаточно большой средний класс. Такое государство в регионе только одно – наше.
Увы, министр обороны не обещал нам мира в регионе на жизни нынешнего поколения. Какого-то урегулирования, возможно, Трампу и удастся достичь. Но договориться с палестинцами об окончательном урегулировании не удастся, потому что Абу Мазен к этому не готов.
- В Аннаполисе Ольмерт пошел на беспрецедентные уступки, и все было готово к подписанию соглашения, но Абу Мазен не был готов подписать отказ от любых претензий в будущем. А подписывать договор и назавтра получить новые требования – на это не пойдет ни один израильский лидер.
Самые «воинственные» журналисты интересовались, почему мы до сих пор не начинаем крупномасштабную военную операцию в Газе в ответ на поджоги наших полей.
И тут Либерман, которого наши израильские коллеги любят изображать «ястребом», произнес на вполне «голубиную» тираду: «В отличие от наших соседей, цена жизни в Израиле необыкновенно высока. Мы вступим в войну только в случае крайней необходимости. Пока такой момент не наступил. Мы сейчас ищем способы бороться с поджогами на юге страны. Когда все способы будут исчерпаны, тогда будем думать о военной операции.
Позволю себе «реплику в сторону». Думаю, в данном случае, Либерман просто не захотел говорить с журналистами о своих разногласиях с армейским руководством.
Я лично предпочитаю верить весьма информированному обозревателю «Маарива» Бену Каспиту, который пишет, что «министр обороны ведет с оборонной верхушкой решительный спор <…>. Он требует масштабных и решительных действий против ХАМАСа и его главарей <…>.
В отличие от военно-оборонной верхушки, считающей, что достаточно будет без нового витка противостояния возобновить договоренности, действовавшие после операции «Нерушимая скала», Либерман настаивает на значительном – качественном и количественном – расширении ответных действий Израиля».
Впрочем, вряд ли стоит обижаться на министра, что он не «впустил» журналистов во внутренние распри за закрытыми дверьми военного ведомства.
Были в пресс-конференции и забавные моменты. Либерман рассказал о различиях в работе министров обороны в Европе и Израиле. Его коллега из Австрии при встрече дал визитную карточку: «Министр спорта и обороны».
Удивленному Либерману он объяснил, что все хотели возглавить спортивное ведомство, а оборона – скучное и не важное ведомство, его дали в довесок.
Что ж, я бы не возражал, чтобы Либерман, например, стал министром культуры и обороны.
Министр обороны честно и пессимистично ответил на вопрос о перспективах закона о призыве ортодоксов.
- Мы в тупике, - сказал он. – Ультраортодоксы не готовы согласится с законопроектом, разработанном с учетом интересов армии. Мы тоже не собираемся уступать. Полагаю, что в кнессете этого созыва закон о призыве принять не удастся. Возможно, это и станет причиной для роспуска кнессета и новых выборов».
Тут я встрял со своей навязчивой идеей: «Население Израиля растет, армия – нет. Процент призываемых граждан уменьшается. Может, пришло время перейти к профессиональной армии и тем самым покончить с неразрешимой проблемой призыва харедим?»
Либерман решительно отверг такой вариант. «У ЦАХАЛа две функции. Первая – как у всех армий мира – защита своего государства. Вторая – чего нет ни у одной армии мира – она - важнейшая интегрирующая структура, объединяющая народ. Тот самый пресловутый плавильный котел.
Важнейший элемент нашей армии – это резервисты. Во всех опросах именно армия пользуется наибольшим доверием населения, намного большим, чем правительство, кнессет, полиция, суды. ЦАХАЛ – подлинно народная армия».
А потом, как обычно бывает в таких случаях, был разговор «of the record».То есть, не для печати. Хотя, как говорит один мой коллега: «Мне нельзя говорить «не для печати», потому что я и есть печать». Но мы люди порядочные, и еще ни разу не подводили доверие Либермана. Могу только сказать, что никаких военных секретов министр нам, разумеется, не открывал.
А то, что он нам говорил, было, так сказать, «информацией к размышлению».
В неформальной части встречи почти все присутствующие журналисты захотели запечатлеться на фоне министра обороны. Не удержался и я. Прощаю себе эту слабость. Забавное дружеское фото получилось: весьма правый министр с весьма левым журналистом. Пример для подражания и правым, и левым…
Лев Малинский
Фото: Aleksandr Tokar
