Сага об Ашкелоне

На что похож наш город? С чем сравню и чему уподоблю его? Не жемчужине ли, одиноко лежащей на морском берегу среди отвесных берегов и древних развалин? Не прекрасному ли цветнику, разбитому среди опаленных солнцем песчанных склонов? Или дивному миражу в начинающейся недалеко на юге пустыне?

Скорее последнее. Мираж. Череда фантастических картин, возникающих пред взором утомленного путника как отголосок несбывшихся надежд и тщетных упований. Череда прекрасных картин, не имеющих реального основания. Форма без содержания. Будущность без надежды. Тщетная надежда без осязаемого будущего.

Почему? Да потому что у города, не имеющего крепкого экономического основания, нет и не может быть радужного будущего. Могут быть только радужные мечты!

Когда город пустеет от того, что его жители разъезжаются в поисках работы, хорошего образования или мест отдыха, его жизнь замирает. Город умирает, ведь его жизнь – это люди, живущие в нем!

Как любой живой организм растет и распространяется благодаря жизни, которая в нем, так и живой город растет и движется благодаря людям, наполняющим его, созидающим его, укрепляющим его. Если людям в городе хорошо, если у них есть достойная работа, у детей хорошее образование и интересное времяпрепровождение, они сами позаботятся о своем городе. Они выйдут в скверы и на улицы, наполнят жизнью пустующие площади, привнесут в свой город то лучшее, что есть у каждого из них.

Если же прикладывать все силы только к внешнему украшению города, не заботясь о благе людей, живущих в нем, город будет подобен воздушному шарику, который чем больше его надувают, и чем больше и великолепнее он становится, тем скорее он лопнет.

Впервые я познакомилась с Ашкелоном летом 1997 года. Мы с мужем приехали посмотреть город, в который нам предложили переехать из Ашдода, где мы прожили первый год после репатриации. Мы побродили по улицам между обшарпанными зданиями недалеко от центральной автобусной станции, спустились к морю, полюбовались чудесным закатом и были поражены, когда выяснили, что в пол девятого нам уже не на чем добраться до Ашдода. Нам объяснили, что последний автобус на Ашдод ушел в восемь, на Тель Авив последний будет в девять, и может быть еще маршрутка в десять. На Ашдод же можно уехать только на такси – уже поздно, кто же в такое время ездит?!

Мы решили, что это шутка – в Ашдоде в такое время жизнь кипит! Ашкелон в нашем представлении немногим отличался от Ашдода, да еще обладал неоспоримым преимуществом в виде огромной больницы, на которую мы, тогдашние ашдодцы, поглядывали с откровенной завистью. Нам, сугубо городским жителям, было непонятно, как может довольно большой город так рано ложиться спать!

Теперь, по прошествии шестнадцати лет, понятно!

Дети и старики вообще ложатся спать рано, а у нас это основной контингент жителей, не покидающих города. Оно и понятно – провинциальный размеренный ритм жизни очень подходит для пенсионеров и детей до 3-х лет. С трех лет уже возникают проблемы, связанные с недостатками в системе образования, но об этом в другой раз.

Итак, к девяти часам старики и дети благополучно спят, неугомонная молодежь разлетелась в поисках развлечений в более благополучные места, получатели пособий по прожиточному минимуму, а также работники, получающие минимальную заработную плату (что, собственно, мало отличается между собой) прилипли к телевизорам, так как ничего больше себе позволить просто не могут. Кто остался? Те, кто завтра утром поедут на работу в другие города? Так не будите же их! Им завтра в пять часов вставать, чтобы успеть к семи на завод в Лод, или на работу в Ришон, Петах Тикву или даже в Натанию! Разве им до развлечений!

Ах, да! Чуть не забыла подростков, у которых еще нет прав, чтобы куда-то уехать, а спать уже не хочется. Вот они-то в основном и сидят в ночное время в наших дворах, углах и подворотнях - а куда им еще податься? Здесь они становятся легкой добычей для разного рода наркодиллеров, которыми кишит наш город. Дети, оставшиеся без присмотра, всегда группа повышенного риска.

А что поделаешь? Кому до них есть дело? Их родители или уже спят (смотри выше), или отдыхают, погрузившись в созерцание телевизионных программ, или пытаются выйти из состояния депрессии, уйдя в илюзорный мир разного рода опьянений, включая мир виртуальной реальности. В этом же виртуальном мире проводит свое время и большая часть школьников, благо каникулы позволяют.
Это реальность. Внешняя форма может быть очень привлекательной, но зто не меняет содержания.

Если не вкладывать средства в развитие экономики, создание рабочих мест в городе, повышение уровня образования, организации досуга для детей и молодежи, то нам придется вкладывать гораздо большие средства в последующее извлечение детей из трясины наркомании, а их родителей из пучины долгов и депрессии.

Если сосредоточиться лишь на улучшении внешних форм городского пейзажа, не создав реальной базы развития города, то он будет напоминать мыльный пузырь, играющий на солнце радужными переливами, но обреченный, в конце концов, лопнуть!

Вы, конечно, видели множество разрушенных колонн в нашем городе. От чего они пали, от чего умерли и разрушились города, что были прежде нас? Города, имевшие столь красивые внешние формы? Часть пала от руки внешнего врага, и на это мы мало можем повлиять. Другая часть не выдержала внутреннего давления, возникшего от несоответствия внешней формы и внутреннего содержания, когда сами жители вышли на улицы и разобрали красивые строения на баррикады. Третья часть оказалась, в силу разных причин, покинутой жителями и нашла свой конец в песках или джунглях.

Конечно мы с вами не баррикадо-любивые французы. Раскачать нас на уличные волнения также не просто (мы не арабы, и не в Газе живем)! Так что такая смерть нашему городу пожалуй не грозит. Но еhуди на вэ над из нас получается хороший! Вечно странствующий еврей! Плохо в одном месте, собрались пошли в другое! Как Авраам-авину. За своими овечками. Мы забыли, что это наша земля. Она нам отдана, и нам о ней заботиться!

Если нам что-то не нравится в этом городе, значит надо изменить его, а не искать работу на стороне, повышая тем самым благосостояние другого города.

Как мы можем что-то изменить? Можем ли мы на что-то повлиять?

Если будем сидеть по своим домам и не делать ничего, то конечно нет. Само собой ничего не сделается, и ничего не изменится. Если нам не нравится то, что есть и мы хотим что-то изменить, мы должны хотя бы заявить об этом. Мы можем хотя бы придти на выборы и проголосовать не за то, что было, но за то, что будет. Хотя бы за надежду на перемены!

Что будет с этой надеждой, сбудется ли она? Мы не можем знать, но мы можем дать ей шанс. Я выбираю этот шанс. А вы со мной?

Шломит Цур, независимое движение «Акцент – Ашкелон ахат».