вход
Начнем с перевода. Это текст петиции, подписываемой родственниками погибших воинов и жертв терактов: «Мы, нижеподписавшиеся, члены семей, потерявших близких в результате враждебных действий – родители, братья, сестры, дети тех, кто сложил голову за нашу страну, настоящим выражаем глубочайшее возмущение оскорбительным и нечистоплотным посягательством на святость Государственного дня Поминовения павших воинов и жертв враждебных действий.
Это посягательство выразилось в провокационном намерении доставить на территорию нашего государства родственников террористов, мерзких убийц для проведения так называемой «совместной траурной церемонии», в которой павшие за Израиль воины и жертвы терактов уравнивались бы с негодяями, уничтоженными при попытке свершения своих террористических злодеяний»…
Здесь должна последовать немая сцена. Сказать нечего. И не только потому, что трудно представить себе вменяемого человека, которому надо объяснять бредовость и мерзопакостность идеи совместного поминовения убийц и их жертв, воинов, павших за свою страну, и уничтоженных террористов.
И еще потому, что инициаторами затеи, возмутившей (и оскорбившей!) «подписантов» были… Тоже родные и близкие тех, кто пали за нашу страну и от рук террористов. Не могу представить, как можно вести какую бы то ни было полемику с людьми, пережившими самую страшную из представимых трагедий – потерю ребенка.
Причем не от смертельной болезни или в ДТП, а от вражеской пули, снаряда, камня. Что им возразишь? Что бы им не было сказано, их крик отвергнет (хоть и не опровергнет) любой разумный довод. И если у кого из таких людей развился достославный стокгольмский синдром – что ж, их дело. Нам, их трагедии (слава Богу!) не пережившим, остается только почтительно склонять головы.
И немая сцена непременно последовала бы, а этой публикации не появилось, кабы не пара соображений. Во-первых, при всей святости права на безумство (почти любое) тех, кто пережил самую страшную боль, во взятом в скобки словосочетании ключевое слово - ПОЧТИ.
Представьте, что кто-то из переживших Холокост (а с этими людьми, в силу ими пережитого, тоже не поспоришь) пожелал бы в День Поминовения Катастрофы постоять минуту молчания с детьми эсэсовца или полицая, упокоившегося в петле или у стенки. Как говаривал один мой уважаемый коллега – должен быть предел и беспределу.
И, во-вторых, затея «совместной церемонии» не может быть осуществлена, когда и если она оскорбляет/возмущает ХОТЯ БЫ ОДНОГО из тех, для кого траур Дня Поминовения не сводится к отказу от болтовни в течение 4 минут, а для кого этот день ВЕСЬ, ЦЕЛИКОМ пронизан самой пронзительной, самой страшной из всех доступных человеческому воображению видов душевной боли (если таковая поддается классификации).
Повторяю: если такое оскорбление нанесено, у каждого возникает право (а у кого-то - обязанность!) ввязаться в драку. И использовать в этой драке все доступные «подручные средства». Слава Богу, в Израиле нашелся тот, кто эту обязанность в полной мере осознает и доступные ему средства/полномочия использует.
Слово составителям петиции:
«Мы полностью поддерживаем министра обороны Авигдора Либермана в его решении отказать в доступе на территорию Израиля родственникам террористов и требуем от Верховного суда проявить элементарную человечность и с порога отвергнуть иск против этого решения министра обороны организаторов «совместной траурной церемонии»…
Что ж, честь и хвала министру обороны, в очередной раз не побоявшемуся БАГАЦа и воплей «правозащитников» на «армейской» (!!!) радиостанции ГАЛАЦ в частности и в «объективных» СМИ вообще.
Важно, что в драку он ввязался и применил в ней свои подручные средства (читай: полномочия) еще до появления самой петиции, под которой на данный момент стоит около полутысячи подписей. Значит, пост министра обороны занимает человек, руководствующийся здоровым нравственным и еврейским чутьем.
Это важно. Как выразился недавно по несколько иному поводу далеко не ярый его сторонник, известный журналист Амнон Лорд: «Страшно даже подумать, как повели бы себя двое предшественников Либермана (Барак и Аялон) в аналогичной ситуации…».
А в данном случае представить такое не только страшно, но и стыдно. Вопрос, хватит ли полномочий (увы, далеко не безграничных) министра обороны, чтобы избавить нас всех от позора стокгольмского безумия.
Алексей Лорентсон
Это посягательство выразилось в провокационном намерении доставить на территорию нашего государства родственников террористов, мерзких убийц для проведения так называемой «совместной траурной церемонии», в которой павшие за Израиль воины и жертвы терактов уравнивались бы с негодяями, уничтоженными при попытке свершения своих террористических злодеяний»…
Здесь должна последовать немая сцена. Сказать нечего. И не только потому, что трудно представить себе вменяемого человека, которому надо объяснять бредовость и мерзопакостность идеи совместного поминовения убийц и их жертв, воинов, павших за свою страну, и уничтоженных террористов.
И еще потому, что инициаторами затеи, возмутившей (и оскорбившей!) «подписантов» были… Тоже родные и близкие тех, кто пали за нашу страну и от рук террористов. Не могу представить, как можно вести какую бы то ни было полемику с людьми, пережившими самую страшную из представимых трагедий – потерю ребенка.
Причем не от смертельной болезни или в ДТП, а от вражеской пули, снаряда, камня. Что им возразишь? Что бы им не было сказано, их крик отвергнет (хоть и не опровергнет) любой разумный довод. И если у кого из таких людей развился достославный стокгольмский синдром – что ж, их дело. Нам, их трагедии (слава Богу!) не пережившим, остается только почтительно склонять головы.
И немая сцена непременно последовала бы, а этой публикации не появилось, кабы не пара соображений. Во-первых, при всей святости права на безумство (почти любое) тех, кто пережил самую страшную боль, во взятом в скобки словосочетании ключевое слово - ПОЧТИ.
Представьте, что кто-то из переживших Холокост (а с этими людьми, в силу ими пережитого, тоже не поспоришь) пожелал бы в День Поминовения Катастрофы постоять минуту молчания с детьми эсэсовца или полицая, упокоившегося в петле или у стенки. Как говаривал один мой уважаемый коллега – должен быть предел и беспределу.
И, во-вторых, затея «совместной церемонии» не может быть осуществлена, когда и если она оскорбляет/возмущает ХОТЯ БЫ ОДНОГО из тех, для кого траур Дня Поминовения не сводится к отказу от болтовни в течение 4 минут, а для кого этот день ВЕСЬ, ЦЕЛИКОМ пронизан самой пронзительной, самой страшной из всех доступных человеческому воображению видов душевной боли (если таковая поддается классификации).
Повторяю: если такое оскорбление нанесено, у каждого возникает право (а у кого-то - обязанность!) ввязаться в драку. И использовать в этой драке все доступные «подручные средства». Слава Богу, в Израиле нашелся тот, кто эту обязанность в полной мере осознает и доступные ему средства/полномочия использует.
Слово составителям петиции:
«Мы полностью поддерживаем министра обороны Авигдора Либермана в его решении отказать в доступе на территорию Израиля родственникам террористов и требуем от Верховного суда проявить элементарную человечность и с порога отвергнуть иск против этого решения министра обороны организаторов «совместной траурной церемонии»…
Что ж, честь и хвала министру обороны, в очередной раз не побоявшемуся БАГАЦа и воплей «правозащитников» на «армейской» (!!!) радиостанции ГАЛАЦ в частности и в «объективных» СМИ вообще.
Важно, что в драку он ввязался и применил в ней свои подручные средства (читай: полномочия) еще до появления самой петиции, под которой на данный момент стоит около полутысячи подписей. Значит, пост министра обороны занимает человек, руководствующийся здоровым нравственным и еврейским чутьем.
Это важно. Как выразился недавно по несколько иному поводу далеко не ярый его сторонник, известный журналист Амнон Лорд: «Страшно даже подумать, как повели бы себя двое предшественников Либермана (Барак и Аялон) в аналогичной ситуации…».
А в данном случае представить такое не только страшно, но и стыдно. Вопрос, хватит ли полномочий (увы, далеко не безграничных) министра обороны, чтобы избавить нас всех от позора стокгольмского безумия.
Алексей Лорентсон
2