вход
Отставку Авигдора Либермана с поста министра обороны, о которой говорили все, кому не лень (а ленивые поговорят о ней чуть позже) можно и нужно рассматривать сквозь многочисленные призмы, ведь Либерман – личность настолько необычная на израильском политическом поле, что обычными объяснениями не обойдешься.
Многое уже писалось о его политической мотивации, циничном, или же чуть ли не геройском решении – это каждый решает сам за себя – но мне хотелось бы осветить тему его ухода с другой стороны. Как человек хорошо знающий главу партии НДИ, я затрону именно личностные факторы, приведшему его к этому решению.
Прежде всего, Либерман – человек дела. Этакий бульдозер, как любят говорить в Израиле. Горе-журналисты с памятью золотой рыбки зубоскалят в эфире, дескать, ничего глава НДИ не сделал за все годы своего пребывания в политике.
В обществе, где главное – это пиар, а всё остальное уже второстепенно, такие проекты, как запуск опреснительных установок, перенос газохранилища из центра страны, развитие общественного транспорта и шоссе №6, многовекторная политика на посту главы МИД, и налаживание контактов со странами Восточной Европы и Африки, создание ракетных войск и т.д. и т.п. – всё это забылось.
Либерман любит браться за какой-то проект, и «продавливать» его. Некоторые вещи он сумел сделать и на посту министра обороны, но так как его руки были связаны в подавляющем большинстве случаев, развернуться он в этом ведомстве не мог. Ему, как человеку дела, было сложно занимать столь важный пост, не имея возможности реализовать себя.
Либерман – классический последователь Зеэва Жаботинского, таких в нашей политике осталось немного. В частности, он всегда, занимая важные посты, вёл себя предельно «корректно».
На иврите есть замечательное слово «мамлахти», которое невозможно перевести на русский язык. «Государственный муж», не считающий возможным выпячивать своё «Я», и руководствующийся государственными интересами. Либерман-министр разительно отличается от Либермана-оппозиционера.
Он ведет себя очень умеренно и аккуратно, говорит спокойно, делает всё, что считает правильным для блага страны. Он прислушивается к профессионалам, ценит их знания и опыт, не мешает их работе – опросите сотрудников МИДа и Минобороны, и вы увидите, что они его за это очень ценят.
Увы, зачастую это обозначает политическое самоубийство, что и произошло в этом случае. Либерман готов пожертвовать своей карьерой, если посчитает, что это требуется для блага государства. Но когда он понимает, что его самопожертвование не приводит ни к чему, он готов отказаться от своего места.
Это, кстати, что-то, что израильские политики не способны понять, – как это кто-то по своему желанию отказывается от хорошего места, зарплаты и отличных условий? И не только политики, кстати.
Чтобы израильский тренер подал в отставку, даже если его команда играет ужасно, и он занимает последнее место в таблице?
Чтобы высокопоставленный офицер, по чьей вине произошла катастрофа, пришёл к своему командиру, и попросил бы подать в отставку?
Чтобы облажавшийся по всем пунктам политик вышел, и заявил я не справился с задачей, не выполнил обещаний, поэтому ухожу»?
Сколько таких случаев вы помните в современной истории Государства Израиль? Пальцев одной руки хватит, чтобы посчитать. Либерман был против преступного плана размежевания, и в отличие от крикунов из правых партий, он предпочел отказаться от министерского портфеля. Потому что портфель и личный водитель – это мелочи.
Принцип или кресло – для большинства израильтян вопроса нет, разумеется, кресло. Либерман, как я уже писал, птица другого полета, он мыслит иначе.
И последнее. Мэры южных городов, страдающих от обстрелов из сектора Газа, готовились в июне 2016-го к самому худшему – по их же словам. Они считали, что Либерман – кровожадный и беспринципный политик, который бросится утюжить Газу ковровыми бомбардировками, развяжет долгую и кровопролитную войну с ХАМАСом.
Однако познакомившись с ним ближе – а он посещал окрестности сектора Газа не реже двух раз в месяц – они поняли, что ему ДА есть дело до них. Ему не всё равно. Он выслушивал их, помогал как мог и чем мог, очень заботился о благополучии детей, находящихся под обстрелами.
Либерман – куда менее циничный и холодный человек, чем его представляют. Понимая, что нынешняя политика не ведет ни к чему хорошему, и что жители юга являются для Биньямина Нетаниягу и большинства министров людьми второго сорта (Цахи Анегби ведь заявил без капли стыда в прямом эфире, что одно дело – обстрел каких-то мошавов на юге, а другое – обстрел Тель-Авива) – он предпочел покинуть пост, о котором мечтал.
Александр Гольденштейн
Многое уже писалось о его политической мотивации, циничном, или же чуть ли не геройском решении – это каждый решает сам за себя – но мне хотелось бы осветить тему его ухода с другой стороны. Как человек хорошо знающий главу партии НДИ, я затрону именно личностные факторы, приведшему его к этому решению.
Прежде всего, Либерман – человек дела. Этакий бульдозер, как любят говорить в Израиле. Горе-журналисты с памятью золотой рыбки зубоскалят в эфире, дескать, ничего глава НДИ не сделал за все годы своего пребывания в политике.
В обществе, где главное – это пиар, а всё остальное уже второстепенно, такие проекты, как запуск опреснительных установок, перенос газохранилища из центра страны, развитие общественного транспорта и шоссе №6, многовекторная политика на посту главы МИД, и налаживание контактов со странами Восточной Европы и Африки, создание ракетных войск и т.д. и т.п. – всё это забылось.
Либерман любит браться за какой-то проект, и «продавливать» его. Некоторые вещи он сумел сделать и на посту министра обороны, но так как его руки были связаны в подавляющем большинстве случаев, развернуться он в этом ведомстве не мог. Ему, как человеку дела, было сложно занимать столь важный пост, не имея возможности реализовать себя.
Либерман – классический последователь Зеэва Жаботинского, таких в нашей политике осталось немного. В частности, он всегда, занимая важные посты, вёл себя предельно «корректно».
На иврите есть замечательное слово «мамлахти», которое невозможно перевести на русский язык. «Государственный муж», не считающий возможным выпячивать своё «Я», и руководствующийся государственными интересами. Либерман-министр разительно отличается от Либермана-оппозиционера.
Он ведет себя очень умеренно и аккуратно, говорит спокойно, делает всё, что считает правильным для блага страны. Он прислушивается к профессионалам, ценит их знания и опыт, не мешает их работе – опросите сотрудников МИДа и Минобороны, и вы увидите, что они его за это очень ценят.
Увы, зачастую это обозначает политическое самоубийство, что и произошло в этом случае. Либерман готов пожертвовать своей карьерой, если посчитает, что это требуется для блага государства. Но когда он понимает, что его самопожертвование не приводит ни к чему, он готов отказаться от своего места.
Это, кстати, что-то, что израильские политики не способны понять, – как это кто-то по своему желанию отказывается от хорошего места, зарплаты и отличных условий? И не только политики, кстати.
Чтобы израильский тренер подал в отставку, даже если его команда играет ужасно, и он занимает последнее место в таблице?
Чтобы высокопоставленный офицер, по чьей вине произошла катастрофа, пришёл к своему командиру, и попросил бы подать в отставку?
Чтобы облажавшийся по всем пунктам политик вышел, и заявил я не справился с задачей, не выполнил обещаний, поэтому ухожу»?
Сколько таких случаев вы помните в современной истории Государства Израиль? Пальцев одной руки хватит, чтобы посчитать. Либерман был против преступного плана размежевания, и в отличие от крикунов из правых партий, он предпочел отказаться от министерского портфеля. Потому что портфель и личный водитель – это мелочи.
Принцип или кресло – для большинства израильтян вопроса нет, разумеется, кресло. Либерман, как я уже писал, птица другого полета, он мыслит иначе.
И последнее. Мэры южных городов, страдающих от обстрелов из сектора Газа, готовились в июне 2016-го к самому худшему – по их же словам. Они считали, что Либерман – кровожадный и беспринципный политик, который бросится утюжить Газу ковровыми бомбардировками, развяжет долгую и кровопролитную войну с ХАМАСом.
Однако познакомившись с ним ближе – а он посещал окрестности сектора Газа не реже двух раз в месяц – они поняли, что ему ДА есть дело до них. Ему не всё равно. Он выслушивал их, помогал как мог и чем мог, очень заботился о благополучии детей, находящихся под обстрелами.
Либерман – куда менее циничный и холодный человек, чем его представляют. Понимая, что нынешняя политика не ведет ни к чему хорошему, и что жители юга являются для Биньямина Нетаниягу и большинства министров людьми второго сорта (Цахи Анегби ведь заявил без капли стыда в прямом эфире, что одно дело – обстрел каких-то мошавов на юге, а другое – обстрел Тель-Авива) – он предпочел покинуть пост, о котором мечтал.
Александр Гольденштейн
2